Anything Goes глава 8

[johnbarrowman]

Chapter Eight 'That'll Show Him' / Глава Восемь "Давайте покажем ему"


Парень может многое познать, оказавшись на заднем сидении автомобиля. Но за те несколько месяцев, что я провел в салоне своей машины, пока она стояла припаркованной в центре Чикаго – сон стал единственной вещью, которую я сумел познать действительно хорошо. 1. Иногда Чикаго называют «Широкоплечий Город», город больших возможностей, поэтому было вполне закономерно, что весной и осенью 1987 года я разворачивал свои собственные, модно подбитые ватой плечи, именно в этом направлении. Там я периодически посещал курсы актерского мастерства, частенько бродил по Бойс Тауну 2., и, если в этом возникала потребность, спал на заднем сидении своего автомобиля до тех пор, пока не подходило время возвращаться домой в Джолиет.
Причина таких моих вылазок в Чикаго заключалась в том, что до декабря 1987 года у меня не было случая пройти прослушивание для поступления в Школу Исполнительского Искусства при Международном Университете Соединенных Штатов (МУСШ), и, соответственно, я не мог посещать занятия в ней, вплоть до наступления следующего семестра. Когда же я все-таки упаковал свои пожитки, и родители отвезли меня в Сан-Диего (штат Калифорния) навстречу новому учебному году - я почувствовал, что на подмостках моей собственной жизни начинается очень увлекательная сцена. Этот переезд заставил меня с нетерпением предвкушать множество вещей, включая возможность наконец-то изучать то, к чему я постоянно стремился. Прощай опера, хэллоу долли!
Поскольку моя учебная программа в МУСШ базировалась в основном на исполнительском искусстве, я значительно легче воспринял необходимость снова оказаться в роли новичка. У меня вовсе не возникло проблем с постепенным продвижением наверх, т.к. я понимал, что на каждой ступеньке буду учиться чему-то, давно мною желаемому. Я был словно губка, с жадностью впитывающая техники, методики, советы и все остальное, что – как я знал – поможет мне получить работу актера, после того как я закончу свое образование. Замечу, что за эти два с небольшим года я действительно очень многому научился благодаря замечательным педагогам, всегда готовым поделиться своим временем и опытом как в стенах аудиторий, так и вне их. Что же до моей семьи и друзей в Джолиет, то они, в свою очередь, разделяли мое воодушевление от переезда в Калифорнию, т.к. были прекрасно осведомлены, что в итоге я нашел университет, в котором смогу быть счастлив.

1. Разочарованы?
2. Гей квартал в Чикаго.

В этой бочке меда все же оказалась единственная ложка дегтя. Ею стал один из студентов, Питер Мудак 3., уже участвующий в данной образовательной программе. Он всецело наслаждался своим статусом ведущего актера, но, после моего появления на сцене, видимо начал ощущать себя неуверенно. Именно так началась история, которая, согласно моему мнению, повествует исключительно о жалком непрофессионализме и напыщенном бахвальстве Питера Мудака. (Извините, кажется, я увлекся). А закончилась она почти двадцать лет спустя - на автостоянке, полной фальшивых нацистов.

3. Конечно же, это не настоящее имя.

Вообще, наше противостояние впервые зародилось однажды днем, когда весь актерский состав спектакля «Сорок вторая улица», в постановке театрально факультета МУСШ, собрался на репетицию грандиозного степ номера для заглавной песни мюзикла. Это было мое первое шоу в университете, и мне определили место в заднем ряду танцоров. (Если вы достаточно взрослые, чтобы помнить оригинальный фильм, то для наглядности можете начать представлять молодую версию Дика Пауэла). Сам же я, в свою очередь, был очень взбудоражен всем происходящим. Я никогда прежде не занимался степом, но я находился в хорошей спортивной форме и был достаточно ловким и подвижным. Поэтому то, что я упускал из-за нехватки знаний и опыта, я с большим успехом восполнял самоуверенностью и энергией. И хотя до этого ближе всего к понятию «уроки танцев» я подбирался во время своих высоких взмахов ногами в Оприленде и на нескольких занятиях балетом в старших классах, но, тем не менее, мое исполнение «Вали обратно в Буффало» могло похвастаться различными искусными маневрами и выкрутасами.
К тому моменту наша группа уже успела несколько раз прорепетировать главный номер шоу, и для меня ритмичное притопывание множества ног, а также периодические резкие выдохи других танцоров начали звучать вдохновляющее. Внезапно, Джек Тиджет, режиссер постановки и человек, у которого я научился многим жизненным ценностям, громко заорал: «Остановите чертову музыку!»
Стоит сказать, что даже в хорошие времена Джек не мог пожаловаться на свой «голосок». В то же день, когда он так оглушительно гаркнул на нас, он и вовсе был похож на Харви Фирстайна, который ко всему прочему еще и принял на грудь несколько стопок забористого пойла. Меж тем, топот, а затем и перешептывания в зале постепенно прекратились, и Джек смог перейти к делу.
- Я просто хочу, чтобы каждый здесь знал, что Барроумен, который танцует в заднем ряду и ни хрена не понимает в проклятом степе, продаст этот номер лучше любого из вас. Он, черт побери, продаст! – ревел Джек.
- И не только этот! В той сцене, где Барроумен изображает бармена, он также играет лучше ведущих актеров. И все потому, что он умеет взять нИчто и превратить это в нЕчто.
После его речи никто из танцоров не повернулся и не уставился на меня напрямую, тем более так не поступили ведущие исполнители (среди которых был и Питер), но им этого и не потребовалось. Я все равно чувствовал их свирепые взгляды, исходящие из затылков. Если процитировать знаменитую фразу из оригинального фильма, я «был слишком шикарен» и тем самым заставил ненавидеть меня. Конечно же, после того как репетиция закончилась, многие из нашей группы все равно подошли поздравить меня и вовсе не были при этом расстроены моим ликованием. Мы все были частью шоубиза, пусть даже многие делали там всего лишь свои первые шаги. Никто из нас не хотел тратить время на «поножовщину», и, замечу, что для большинства моих знакомых театральных актеров этот принцип верен и до сих пор.

Хочу добавить, что за прошедшие годы я ясно понял, что любая «поножовщина из-за спины» всегда оставляет кровь на ваших руках, и вовсе не важно, насколько вы ловки при обращении со своим «лезвием». Лично у меня никогда не было времени на подобное. Если быть точнее, то в мире телевидения и театра я смог заработать репутацию безусловно прямолинейного и честного в профессиональных отношениях человека. Я могу немного попошлить или подурачиться на съемочной площадке, за кулисами и даже в реальной жизни 4., но, если возникает необходимость – я скажу именно то, о чем я думаю. Не будет никаких завуалированных нападок или деликатных намеков. Если я зол на что-то – вы узнаете, если я счастлив – вы узнаете тоже. При этом работа для меня всегда остается на первом месте. Однажды, когда Коул Портер столкнулся с осуждением своего образа жизни, он написал: «Это довольно обескураживающее, насколько много людей шокируется искренностью, и насколько мало - лицемерием».

4. Нет нужды забегать вперед – все эти истории будут рассказаны в свое время.

Кстати о сцене, которую привел в пример Джек, когда отчитывал группу. Это был всего лишь небольшой эпизод в мюзикле, во время которого два главных персонажа спорили в баре о том, кто в кого влюблен, ну или о чем-то столь же скучном. Я же на заднем плане изображал работу в уже упомянутом баре. Правда вместо того, чтобы просто застыть там, перекинув полотенце через свою руку, и выглядеть профессионально и должным образом безучастно – я решил сыграть иначе. Я занимался тем, что выплескивал выпивку в фикус, стоявший на краю барной стойки, и с особым усердием полировал столешницу, причем делал все это немного напоказ. Моя бурная деятельность вовсе не отвлекала внимание от основного действия – ладно, может быть самую малость – зато она придавала немного правдоподобия заднему плану и добавляла чуток столь необходимого юмора. Я хочу сказать: вы наверняка видели «Сорок вторую улицу»! Разве я сыграл это слегка чересчур? Ладно, может быть. Но я ведь уже говорил вам, что все это и называется шоубиз?

Что же до Питера, то постепенно он начал получать все меньше ролей главных романтических героев, т.к. они переходили к вашему покорному слуге. При этом Мерелин, моя лучшая подруга еще со времен Оприленда - которая, между прочим, и поспособствовала моему выбору именно этого университета и сама обучалась по той же театральной образовательной программе – стала все чаще играть роль моей главной героини, причем значительно чаще, чем прежняя постоянная партнерша Питера.
Вообще, согласно общему мнению, Питер значительно превосходил меня в танцах, но я лучше пел. Поэтому, т.к. теперь МУСШ обзавелся двумя парами сильных ведущих исполнителей, режиссеры принялись распределять нас по разным постановкам, значащимся в репертуаре театра. Таким образом, они могли делать свое собственное шоу, а мы – свое. Тем не менее, подобный рабочий компромисс так и не удержал Питера от пересечения черты между профессиональной конкуренцией и его личным говнизмом 5., и он продолжал пересекать ее все дальше и дальше по мере того, как я укреплял свои позиции. Однако, насколько я помню, так же как и в подобных ситуациях в старших классах, его полные зависти выходки всего лишь делали меня более нацеленным на успех.

5. Это производное от латинского выражения "govnerus non govneri", которое означает "однажды говнюк, всегда говнюк».

О, эти годы, проведенные в МУСШ – череда различных шоу, послепоказные вечеринки, тяжелая работа, Мерелин, ставшая моей девушкой, семинары и занятия…. Что? Я разве еще не упоминал о своей девушке? Что ж, тогда давайте сделаем небольшое отступление.
За два лета в Оприленде и месяцы между ними наша дружба с Мерелин очень окрепла. При этом к тому времени у меня были отношения лишь с одним парнем, да и те – как вы уже знаете – никогда не выходили за пределы «секретного рукопожатия». Поэтому мы с Мерелин решили опробовать разные штучки из разряда мой парень/моя девушка друг на друге. Я должен признать, что этот эксперимент доставил мне огромное удовольствие, включая возможность вплотную познакомиться с пышными изгибами женских форм. Но, тем не менее, в конечном итоге он просто окончательно убедил меня в том, что я целиком и полностью играю за команду мальчиков.
Конечно, очевидно, что наши романтические отношения не имели будущего, учитывая мои сексуальные предпочтения. Лучшей же их частью стало то, что мы с Мерелин остались близкими друзьями. Несколько лет спустя, уже после нашего официального расставания, она вышла замуж в моей родной Шотландии в знаменитой деревушке Гретна-Грин. (Дело в том, что Мерелин влюбилась в Шотландию еще в тот момент, когда она, я и мои родители летом 1989 - в год моего большого прорыва на Вест Энде - вместе путешествовали по стране.) Я же, со своей стороны, подготовил для нее традиционный шотландский свадебный пирог, специально сделанный для ее праздничной церемонии.
Вообще, замечу, что и по сей день Мерелин имеет честь и, не побоюсь этого слова, удовольствие - быть единственной женщиной, с которой я по-настоящему занимался петтингом. Я имею в виду действительно по-настоящему. Но это и все, что я когда-либо делал с женщиной. Мои «мальчики» и я никогда не отправлялись туда, где не положено быть настоящему гей парню. И теперь вы тоже можете знать, почему же я так уверен в том, что я никогда не зачинал ребенка.

Теперь давайте вернемся в МУСШ. Во время моего обучения там, Энди Барникл, преподаватель актерского мастерства, судя по всему, выбрал намеренное доведение меня до бешенства, как свой способ бросать мне вызов и заставлять добиваться большего. Уже на первом же нашем занятии он смог правильно оценить мой характер и понять, что мой соревновательный дух ничуть не уступает моей профессиональной гордости и страсти к познанию. Поэтому он вовсю эксплуатировал эти мои качества для моего же блага. На занятиях Энди говорил: «Если ты занятой актер, значит ты – успешный актер». И именно этот девиз все эти годы определял большинство принятых мною профессиональных решений, вплоть до моего успеха в роли Капитана Джека. Насколько мне известно, сам Энди сейчас является художественным руководителем Театра Лагуны в Калифорнии, но всякий раз, как я появляюсь в новом шоу на Вест Энде, он совершает путешествие в Лондон, чтобы навестить меня.

Вообще, поездки в лондонский Вест Энд фактически были частью учебной программы МУСШ. Каждый год преподаватели и группа студентов Школы Исполнительского Искусства отправлялись на целый семестр в Англию, чтобы изучать Шекспира и посещать различные представления в Лондоне и его окрестностях. В 1989 году в состав этой группы оказались включены мой класс и класс Питера. Мы с Питером даже числились соседями по комнате, но, в конечном итоге случилось так, что я проводил ночи вместе с Рено Суини в Театре Принца Эдварда на Вест Энде, а Питер вынужден был коротать свое время в одиночестве.
Кстати, из всех историй, которые я мог бы рассказать вам о своей жизни или карьере, история о моем большом театральном прорыве несомненно является самой захватывающей, т.к. она невероятно похожа на сюжет мюзикла. Вот его приблизительный сценарий. Одному из самых успешных шоу Вест Энда необходима замена их американскому ведущему исполнителю, причем очень срочно. В это же время красивый молодой человек покидает улицы Глазго, проходит прослушивание для уже названного успешного шоу на Вест Энде и летит в Лондон, чтобы пройти дополнительное прослушивание, на котором встречается и сразу же вступает в близкие отношения со знаменитой ведущей исполнительницей. Отмашка оркестру. Начинаем петь.

Итак, летом 1989 года, перед началом нашего курса по изучению Шекспира, Мерелин и я отправились в Шотландию, чтобы навестить моих родственников в Глазго. Однажды днем, старший брат моего отца - Нил, услышал о проведении открытого кастинга для мюзикла «Возможно все» (Anything Goes), который шел в Театре Принца Эдварда на Вест Энде. Прослушивание должно было состояться в Королевской Шотландской Музыкальной Академии. Согласно объявлению, продюсерам требовался молодой человек с американским акцентом, умеющий петь и танцевать. И я как раз знал одну идеально подходящую для этого кандидатуру.
На тот момент - как это уже бывало и прежде, и неоднократно случится затем в будущем - мой фирменный барроуменовского ген риска победно вырвался на свободу. Я решил, что мне абсолютно нечего терять, но я могу чертовски много приобрести. Кроме того, благодаря совету Бев об участии в спектакле театрального сообщества, в 1984 году я уже играл Билли Крокера, на роль которого и должно было проходить прослушивание. Таким образом, невзирая на отсутствие у меня каких-либо материалов по мюзиклу, я уже знал характер Билли и знал, что могу исполнять Коула Портера.
Перед началом кастинга я зашел в ресторан, располагающийся неподалеку от Академии, чтобы иметь возможность подготовиться в приватной обстановке. Я приступил к распевке своего голоса в туалете ресторана, но был вынужден освободить помещение прямо на середине своих практических занятий. Дело в том, что какой-то старик начал барабанить в запертую дверь с криками: «Я не в курсе, что ты там принимаешь, Джимми, но если это помогает при «шишечках», я хочу и себе намного такого же». 6.

6. И еще раз для особо утонченных читателей, «шишечки» - это ничто иное, как геморрой. И не важно, как вы его назовете, он всегда будет оставаться болью в заднице.

Когда я закончил свое выступление на самом прослушивании, глава кастинговой комиссии Ларри Оакс, уже не сидел как прежде, развалившись в своем кресле. Вот тогда я и понял, что сумел «попасть в верные ноты». В дальнейшем Ларри стал моим другом и мудрым наставником тех давних лет. После каждого представления он появлялся в моей гримерной с пачкой своих заметок и начинал консультировать меня по каждой мельчайшей детали. От того - куда лучше деть мои руки в одних сценах, до того - в какую же сторону склонить мою голову в других. Ничто не ускользало от его внимания. И я действительно считаю, что именно благодаря его острому взгляду и доброй душе, я стал настолько хорошим артистом, каким являюсь сейчас. В те же годы Ларри даже позволил мне остановиться в его доме, пока я еще не обзавелся в Лондоне своим собственным жилищем. Много лет спустя, когда я сам стал судьей на шоу «Все мечты сбудутся», я часто ощущал, будто иду по стопам Ларри. Особенно в те минуты, когда кто-то из Джозефов звонил мне домой в поисках совета или поддержки. И я всегда щедро делился с ними и тем, и другим.

На прослушивании я пропел две песни из «Возможно все», и когда я закончил, Ларри спросил меня: «Ты можешь изобразить нам американский акцент, Джон?».
Ну, а теперь вспоминайте все то, что я уже рассказывал вам о своем бидиалекте. Т.к. последние пару недель я путешествовал вместе со своими родителями, навещал родственников в Глазго и заново познавал свои семейные корни, то на кастинге я разговаривал исключительно со своим шотландским акцентом.
- Я постараюсь, - ответил я.
Я вышел, чтобы спокойно перечитать сценарий, и когда через несколько минут я вернулся в комнату – я продекламировал несколько реплик как истинный американец.
- Огромное спасибо, Джон, - резюмировал Ларри, - мы тебе перезвоним.
Как я узнал позже, члены кастинговой комиссии немедленно связались с Элейн Пейдж и радостно возвестили: «Мы нашли его!». Элейн, которая играла в этой постановке Рено Суини, также являлась одним из продюсеров шоу, поэтому была вовлечена в процесс прослушивания и отбора. Дебют же самой Элейн на Вест Энде состоялся еще в 1969 году в мюзикле «Волосы». А с того момента, как в 1978 году в образе Эвы Перон она заблистала в шоу сэра Тима Райса и Эндрю Ллойд-Уэббера «Эвита», она превратилась в настоящую Первую Леди Вест Энда.
В итоге, когда после кастинга я вернулся в дом своих родственников, там меня уже ждало послание от Ларри, в котором он интересовался, смогу ли я незамедлительно вылететь в Лондон для дополнительного прослушивания и знакомства с Элейн. Когда же на следующий день я поднялся на сцену Театра Принца Эдварда, она поприветствовала меня фразой: «А он довольно хорошенький, но давайте проверим, умеет ли он петь».
После того, как я убедил ее, что умею - она захотела посмотреть, как я танцую. Дело в том, что «Возможно все» - это настоящий восторг танцора, здесь есть множество танцевальных номеров, которые каждый раз вызывают овации публики, и невероятное количество степа. Поэтому ведущие актеры шоу буквально обязаны быть по-настоящему всесторонне одарёнными исполнителями. В целом же мюзикл - это динамичная романтическая комедия, действие которой развивается на борту океанского лайнера, плывущего в Америку. Рено Суини является звездой корабельного ночного клуба, а Билли Крокер - это молодой, томящийся от любви бизнесмен (и бывший парень Рено), который тайком проник на корабль, чтобы быть рядом со своей нынешней возлюбленной, красивой молодой девушкой по имени Хоуп Харкорт. Остальные пассажиры лайнера – это компания замечательных чудаков, таких как «Объявленный Вне Закона Номер Тринадцать» Мунфейс Мартин и его девушка, изображающие из себя священника и миссионера. Вообще все шоу под завязку наполнено различными персонажами, принятыми за кого-то другого, и действиями, кем-то ошибочно истолкованными. В итоге же все эти энергичные и зажигательные танцы делают мюзикл довольно трудоемким для ведущих исполнителей. Поэтому вовсе не было удивительно, что когда во время прослушивания Элейн поднялась на сцену, чтобы потанцевать со мной, она призналась, что ее ноги немного устали.
Теперь сделаю небольшое уточнение. Я надеюсь, что эта книга уже достаточно убедила вас в том, что моя мама воспитала вовсе не грубую деревенщину. В свое же единственное оправдание могу сказать, что моя последующая речь была вызвана исключительно нервным перенапряжением.
- Не волнуйся, милая, - в полный голос заявил я, обращаясь к Элейн Пейдж, всеми признанной ведущей исполнительнице и женщине, которая в прямом смысле этого слова держала мою судьбу в своих руках.
- Я поддержу тебя. Я удержу тебя в любое время.
В ответ Элейн несколько секунд внимательно смотрела на меня, а затем рассмеялась. Это был громкий, немного хриплый, вдохновляющий смех. И это было начало моей профессиональной карьеры и начало чудесной дружбы с Элейн. Я получил свою роль, а все остальное, как говорится, вы уже знаете.

Следующие несколько месяцев моего профессионального дебюта на Вест Энде, пока мой бывший класс из МУСШ изучал Шекспира и посещал театры в Лондоне, я учился всему непосредственно на сцене у Элейн и Бернарда Криббинса, который играл роль Мунфейса Мартина. Лучших наставников у меня даже не могло и быть. Бернард появлялся на телевидении и в кино еще с начала 1960-х годов, и был хорошо известен по нескольким комедиям из цикла «Продолжаем…». Кроме того, он также озвучивал одно из моих самых любимых анимированных детских шоу под названием «Уомблы». Но больше всего я любил его за роль недотёпы коммивояжёра в сериале "Отель "Фолти Тауэрс", которого по ошибке приняли за чиновника, инспектирующего этот отель. Бернард был и остается действительно великолепным музыкальным комиком, а его песня «Right Said Fred» была одной из тех, которым я когда-то с удовольствием подпевал, сидя на прилавке магазина пластинок в Шотландии.

Что же до моего класса, то когда я наконец-то объявил своим товарищам из МУСШ, что не только буду вынужден пропустить занятия во время «семестра Шекспира», но и не вернусь обратно в Сан-Диего, когда наша группа будет покидать Англию, т.к. я получил главную роль в шоу на Вест Энде – большинство из них оказались очень взволнованы и рады за меня. Поначалу мне показалось, что Питер Мудак тоже был за меня рад, но, уже через несколько недель наше соперничество вновь проявило себя, когда он заявил, что считает меня всего лишь «звездой на один раз». Примечательно, что эта презрительная фраза прозвучала не только из уст самого Питера, но позже использовалась и его отцом, когда тот попытался таким образом охарактеризовать меня моим собственным родителям, случайно столкнувшись с ними через год на шоу в Чикаго. Самое же интересное заключалось в том, что, несмотря на свое кажущееся пренебрежение, теперь каждый раз, когда у него появлялась такая возможность – Питер начал обнаруживаться в Театре Принца Эдварда, где он всячески добивался общения со звездами.
Именно поэтому к тому моменту, как мой бывший класс вернулся обратно в МУСШ, я уже воспользовался советом Элейн и полностью избавился от «приставучего негатива», хотя мои друзья, такие как Мерелин, продолжали оставаться важной частью моей жизни. Но для Питера и ему подобных двери служебного входа отныне и навсегда оказались закрыты.

Кстати, это была вовсе не единственная подсказка, полученная мною от Элейн. На те несколько месяцев Элейн и Бернард словно превратились в моих приемных родителей, а я, в свою очередь, никогда не забывал их главный профессиональный совет.
- Ничего не делай лишь потому, что от тебя этого хотят другие люди, Джон. Делай что-либо только в том случае, когда ты сам этого захочешь. И тогда, даже если ты ошибешься, ты все равно останешься в выигрыше, потому что, оглянувшись назад, будешь знать, что это был исключительно твой выбор.

Когда я сейчас думаю о тех днях на Вест Энде, я удивляюсь, как я вообще вспоминал о еде. Ведь все тогда было для меня новым, увлекательным и невероятно будоражащим. В то время, наряду с Элейн и Бернардом, я сблизился еще с одним актером, Яном Берфордом, с которым я познакомился, когда мы оба принимали участие в концерте Джерри Хермана в Королевском Палладиуме. Можно сказать, что Ян и его партнер Алекс Кеннел стали для меня второй парой приемных родителей. Именно благодаря им, после утомительного дня в театре, я всегда был уверен, что не останусь без хорошей компании или миски невероятно вкусного мяса в остром соусе, когда бы они мне не понадобились. 7.

7. Кстати говоря, Алекс и Ян были первой гей парой, которая оформила свои отношения в «Лондонском Регистре Партнерства и Товарищества» в 2001 году, а в 2005 - они были одними из первых, кто воспользоваться преимуществом "Закона О Гражданском Партнерстве". Они остаются вместе уже более сорока лет.

Что ж до Питера и всех остальных, то они в итоге вернулись обратно в Калифорнию, время потекло своим чередом, и я тоже двинулся вслед за ним. Затем однажды днем, почти десять лет спустя, когда я находился в Нью-Йорке, где вместе с Кэрол Бернетт и Рути Хеншол принимал участие в музыкальном ревю Стивена Сондхайма «Putting It Together» - я вышел через служебную дверь Театра Этель Барримор и буквально врезался в Питера. Мы оба были очень удивлены нашей встрече. Но, т.к. теперь мы стали старше и мудрее, мы дружески пожали друг другу руки и отправились пообедать в ресторан Джо Аллена.
На тот момент Питер ставил хореографию Бродвейских шоу в Нью-Йорке, и мы с ним разговорились о том, чем же вообще занимались с тех пор, как наши пути в Лондоне разошлись. Наша встреча проходила в абсолютно миролюбивой обстановке, но – впрочем, как обычно – я чувствовал, что зависть Питера никуда не делась. Учитывая ее, нам, вероятно, следовало бы заказать столик на троих. Тем не менее, мы давно уже не были мальчишками. Поэтому я решил, что со своей стороны, буду оставаться выше любой зависти или неискренности, даже если я их замечаю. Так или иначе, мы закончили наш обед, Питер попытался оплатить его весь самостоятельно, а я ему не позволил. На этом наша встреча подошла к концу, и мы вновь пошли каждый своей дорогой.

Мы шли ими до тех пор, пока летом 2004 года я снова не оказался в Нью-Йорке и не столкнулся с Питером прямо на Девятой Авеню. В то время я был блондином 8. и – пусть я даже и заявляю об этом сам - выглядел довольно сексуально и привлекательно. Такая неожиданная метаморфоза вовсе не стала моей личной прихотью, а была связана с необычной ролью в новом фильме. Дело в том, что за несколько месяцев до этого, режиссеры Мел Брукс и Сьюзан Строман пришли посмотреть на меня во вновь возрожденном Тревором Нанном мюзикле «Возможно все», который представлялся в Национальном Театре в районе Сауз Бэнк в Лондоне. Зайдя ко мне в гримерную после спектакля, они спросили, насколько мне было бы интересно попробовать себя в роли ведущего тенора в песне «Весенняя пора для Гитлера». При этом учитывая то, что эта песня будет звучать в новом фильме «Продюсеры», который предполагают снять по мотивам бродвейского хита, режиссером которого прежде была сама же Строман. Я согласился, даже не раздумывая. Частично на мое решение повлияло то, что уже многие годы я сам был большим поклонником творчества Брукса, особенно его фильма «Молодой Франкенштейн». Так однажды, во время долгого перелета из Америки в Шотландию Кэрол и я, к большому неудовольствию остальных пассажиров, занимались тем, что наизусть перечисляли каждую сцену из этого фильма. Радовалась этому одна Мерн, которая смеялась каждый раз, как мы произносили «очаровательное оснащение», а ее собственная пышная грудь при этом бурно вздымалась.

8. Я полностью шокировал мою семью, когда впервые отправил им электронной почтой свое фото в образе блондина.

-О, мой Бог! Джон, ну ты даешь! - воскликнул Питер.
- Я в городе ради «Продюсеров», - объяснил я ему.
- Я тоже, - сказал он, - я здесь еще на целую неделю.
В это мгновение мой собственный персональный Сверчок Джимини запрыгнул на мое плечо и начал нашептывать в ухо своим вкрадчивым тонким голоском: «Скажи ему правду, Джон. Расскажи ему, что ты здесь уже больше недели и работаешь над грандиозным финалом. Расскажи ему, что у тебя есть собственная гримерная, которая находится сразу за гримерной Умы Турман. Расскажи ему, что ты запросто болтаешь с Уилли Ферреллом. Расскажи ему, Джон. Будь настоящим мужиком!»
А, что за черт. Я смахнул сверчка на землю.
- Я здесь тоже еще на целую неделю, - ответил я.
Пару дней спустя я находился в своей гримерной и мне слегка подкрашивали мои волосы, что необходимо было делать каждый день, чтобы отросшие темные корни не оказались заметны на пленке. Вместе со мной были исполнители главных ролей Мэттью Бродерик и Натан Лэйн, а также Мел Брукс. Внезапно Мел издал жуткий вопль и пулей вылетел из комнаты.
Тогда мы выглянули в окно и увидели, что больше сотни актеров массовки, одетые в форму нацистов, собираются на автостоянке товарного склада, в котором мы проводили съемки фильма. Сейчас позвольте мне немного отвлечься и упомянуть, насколько же сказочно все эти великолепные мужчины выглядели в своих нарядах. Кстати, знаете ли вы, что создателем настоящей униформы нацистов СС был никто иной, как дизайнер Хьюго Босс? Так вот, массовка «нацистов» собралась на репетицию их большого, с притопами и прихлопами, «хай» сюда и «снова хай» туда танцевального номера, поставленного в стиле Басби Беркли. В это же время Мел внезапно ворвался на автостоянку и громко заорал, обращаясь к ассистенту: «Убирай их всех нахрен отсюда немедленно, или мы все получим по пуле в лоб!».
Дело в том, что этот товарный склад располагался непосредственно в центре поселения хасидов в Бруклине. И вот, со своего наблюдательного пункта в моей гримерной, Мел заметил, что небольшие группки бородатых мужчин в темных одеяниях стали скапливаться вокруг ограждения стоянки.
После того как ситуация с автостоянкой оказалась улажена, а я отрепетировал первую часть своего номера «Весенняя пора» - я решил прогуляться. Я хотел немного пофлиртовать, пообщаться с некоторыми парнями, с которыми я познакомился на других шоу и, конечно же, пересечься с Питером, который, как я знал, находился где-то там.
Когда я заметил его, я проложил себе путь прямо сквозь сборище веселых нацистов к тому месту, где он сидел. Питер в шоке уставился на меня: «Где, черт возьми, ты был все это время, Джон? Ты всерьез опоздал. Мы репетировали целое утро».
Я действительно не мог больше сопротивляться. «Звезда на один раз» извлекла свой нож. Возможно, это был всего лишь ножик для намазывания масла, но я все равно хотел насладиться моментом.
- О, - ответил я, растягивая свое объяснение, - я был внутри. Репетировал с Умой. Я ведь главное действующее лицо номера «Весенняя пора для Гитлера».
Он посмотрел на меня так, словно я обработал его своей дубинкой. Тем не менее, он быстро пришел в себя и мы сказали друг другу наше «прощай». Я же отправился назад, напевая себе под нос на мотив «Весенней поры»: «Возмездие Джона на автостоянке/ Барроумен счастлив и Барроумен гей».


Дополнения к главе 8